Простите грешного!
Редактор «Известий» Юрий Стеклов любил ямбы. Знал он и о том, что футуристам у власти доверия нет, а потому пускать их на страницы своего серьезного издания совсем не собирался. Стихотворение Владимира Маяковского, предпочитавшего «другие размерчики», появилось в «Известиях» 5 марта 1922 года — во время отсутствия главного редактора. Называлось: «Наш быт. Прозаседавшимся». Мог выйти скандал, но случился триумф.
Остроумная издевка над коммунистами, которые «все заседают и перезаседают», пришлась по вкусу вождю. И после того, как Владимир Ленин отметил Маяковского, «Известия» стали его печатать. За пять лет на страницах газеты появилось около пятидесяти публикаций поэта — стихи, очерки, рекламные тексты на самые разные темы. Маяковский стал частым гостем редакции: приносил новые материалы или просто заходил побеседовать с сотрудниками, подышать, как говорил, «газетным воздухом»:
Люблю Кузнецкий
(простите грешного!),
потом Петровку,
потом Столешников;
по ним
в году
раз сто или двести я
хожу из «Известий» и в «Известия».
Маяковский был связан со многими газетами — и центральными, и провинциальными. Считал, что газета — это та вышка, с которой видна вся страна, весь мир. Утверждение о том, что повседневность газеты и углубленность поэзии несовместимы, он считал эстетским высокомерием и был убежден, что современный путь поэзии «идет между газетными полями».
Высокий статус «Известий», широкий охват читательской аудитории газеты отвечали внутренней потребности поэта быть услышанным своей страной, своими читателями — от рабочего и крестьянина до генсека. Поэтому от заказов редакции на горячие темы он не отказывался и все же чаще приходил с готовым предложением или стихами. Но если его просили написать о займе, то получали: «Каждый думающий о счастье своем, покупай немедленно выигрышный заем...»
Это был его ответ на новую реальность — литература факта, в которой он разрабатывал особые жанры: стихотворный очерк или фельетон, рифмованный репортерский отчет, рецензия в стихах... Маяковского, поэта четкой позиции, не смущали злободневность и политизированность газетной продукции. Наоборот, именно это и устраивало, мобилизовало, «приучало к ответственности», вводило другие критерии — правильности, своевременности, важности. Доступность, доходчивость газетных материалов, широкий охват читателей отвечали важнейшей задаче общения с массами, которой неуклонно следовал поэт. Кроме того, работа в газете соответствовала его темпераменту публициста, стремившегося «каплей литься с массами», а потому: «Весть газетная, труби погромче!»
Яркость формулировок, сатирическая обработка тем, полемические упрощения — всё шло в дело. Из-под его пера выходили строки, которые и сегодня просятся на полосу:
В нашем хозяйстве —
дыра за дырой.
Трат масса,
расходов рой.
Да и первая известинская тема, касавшаяся неизбывности чиновничьего планктона, тоже не умерла. «Канцелярские лбы» и «потопы ненужной бумажности» поэт ненавидел яро, воевал с ними от лица современников и потомков, предостерегая и пророчествуя: «из каждого при известном таланте может получиться бюрократ».
Случалось, что «Известиям» стихи Маяковского не подходили. Тогда он отдавал их в другие издания или печатал у себя в журнале «Леф». Но бои на культурном фронте становились все жестче, а публикации в партийной печати по существу переставали быть поводом для дискуссии. Известинские статьи января–февраля 1927 года с нападками на Маяковского и «Левый фронт искусства» звучали отчетливым сигналом на сворачивание художественных форм авангарда. Расхождения позиций привели к разрыву. После публикации в «Новом Лефе» полемического стихотворения «Письмо Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», не соответствующего официальной позиции по поводу возвращения в СССР великого пролетарского писателя, Маяковскому от дома, что называется, окончательно отказали. Об этом вспоминал заместитель главного редактора «Известий» Иван Гронский, пытавшийся уладить конфликт. С Маяковским у него были дружеские, ровные отношения: «Я любил этого огромного поэта с чуткой, но израненной душой...». И когда произошла трагедия, именно Гронский стал автором текста «Пролетарский поэт» в подборке «Известий» от 15 апреля 1930 года под общим заголовком «Умер В.В. Маяковский». Личное потрясение, вылившееся газетным слогом, опытный советский журналист Гронский закрепил звонком Иосифу Сталину. «Считайте это точкой зрения Политбюро ЦК», — был ответ.
Признание вырвано: «грешного» простили.
Лариса Алексеева, литературовед.
